Лекционный материал
Отношения России и Запада всегда характеризовались неким противостоянием, основывающемся на ряде факторов, которые мы рассмотрим несколько позднее. Однако для России при этом характерна многовековая традиция влюбленности в Запад и ощущения себя как бы на вторых ролях. Как отмечает доктор исторических наук Александр Филюшкин, русские всегда смотрели на Европу со смешанным чувством: «Ее любили, желали, ненавидели и боялись одновременно. Мечтая о преодолении собственных недостатков и развитии в единстве с европейцами, Россия в то же время ни с кем не воевала так много, как с Европой. Причем противостояние было обоюдным».
В малоизвестном рассказе Р. Киплинга «Бывший» есть такие слова: «Поймите меня правильно: всякий русский – милейший человек, пока не напьётся. Как азиат он очарователен. И лишь когда настаивает, чтобы к русским относились не как к самому западному из восточных народов, а, напротив, как к самому восточному из западных, превращается в этническое недоразумение, с которым, право, нелегко иметь дело. Он сам никогда не знает, какая сторона его натуры возобладает в следующий миг».
Из рукописи «История России» Керенского, писавшего ее в эмиграции в 1942 г., мы видим, что это презрительное отношение к русским не просто существовало подспудно, но проявлялось в процессе коммуникации и вполне ощущалось русскими эмигрантами «С Россией считались в меру ее силы или бессилия. Но никогда равноправным членом в круг народов европейской высшей цивилизации не включали. … Нашей музыкой, литературой, искусством увлекались, заражались, но это были каким-то чудом взращенные экзотические цветы среди бурьяна азиатских степей…» Аналогичную мысль высказывают многие современные эксперты в области международных отношений, в частности, Олег Яновский, преподаватель МГИМО.
Однако подобное отношение к России никогда не мешало западным путешественникам и исследователям изучать Россию, русский язык и русскую культуру. Поскольку Россия – самая большая страна в мире, а на русском языке говорят согласно данным за 2020 год, 285 млн. человек (русский язык входит в пятерку глобальных / основных языков мира), не удивительно, что есть отдельная отрасль науки, которая занимается изучением нашей страны.
Русистика в узком смысле этого слова – наука о русском языке. Однако широкое понимание русистики подразумевает комплекс наук о русском языке, русской культуре, русской литературе, русском народе и русской истории. В этом втором значении нам всем неплохо было бы стать русистами. Можно также встретить название россика.
В.О. Ключевский в книге «Сказания иностранцев о Московском государстве» предлагает использовать тексты иностранцев о России как способ взглянуть на себя со стороны, а также как источник дополнительной информации о развитии своего государства, а также о повседневной жизни – деталях, которые привычный к русской действительности человек не стал бы описывать, как несущественные и всем известные[1].
Необходимо отметить, что все, что пишется иностранными специалистами по России, у нас тщательно изучается. Однако, по мнению Ирины Карацубы, все еще недостаточно осмыслена россика в России. Ирина Владимировна Карацуба в одной из лекций на Арзамасе, посвященной Россике, рассказывает, что одноклассник Пушкина по Лицею — барон Модест Корф в XIX веке был директором Санкт-Петербургской Императорской библиотеки. Именно он начал собирать в Императорской библиотеке специальный отдел «Россика», который был посвящен исключительно сочинениям иностранцев о России. Причем собирал он всё, в том числе и всякие памфлеты о нем самом, которые выходили на Западе. Что называется, плакал, но покупал и клал на полку. И у него даже не было собственного кабинета — его рабочий стол стоял в зале, где находилась его любимая коллекция «Россика». Коллекция, начатая Корфом, к началу XX века эта коллекция разрастется, а потом, в 1920-е годы, будут попытки вслед за россикой собирать «советику» — сочинения иностранцев о Советской России. В 2020 году в Российской национальной библиотеке состоялась выставка сочинений иностранцев о России, приуроченная к 170 летию со дня рождения Модеста Корфа https://nlr.ru/nlr_visit/RA3454/Legendy-RNB-Rossika?ysclid=lfy8992a2v274204564
Россия, русские, Российское государство - темы многочисленных сочинений Запада на протяжении многих веков. Они служили сюжетом для научных трудов по истории, географии, политике, философии для литературных произведений самых разнообразных жанров от памятников фольклора до пространной корреспонденции в европейских газетах, журнальных памфлетах, ярмарочных листовок и солидных статей в справочниках энциклопедического характера. Тема России становится популярной на Западе в XV - XVIII вв.
Широко известны подробнейшие комментарии о России имперского посла при дворе Висилия III Сигизмунда Герберштейна "Записки о московитских делах[2]".
Здесь мы видим и некоторые заметки о заключении брака. Часть из них отражает то, что удивляет иностранца на Руси, например, строгие правила относительно возможной степени родства для супругов.
Они заключают брак не ближе четвертой степени родства или свойства, кроме того, считают за ересь родным братьям жениться на родных сестрах. Никто также не смеет жениться на сестре свояка. Так же весьма строго наблюдают, чтобы не соединились браком те, которые вошли между собою в духовное родство по крещению. Допускают еще, чтобы кто-нибудь женился на второй жене и сделался двоеженцем, но едва признают это законным браком. Жениться на третьей не позволяют без важной причины. Брать четвертую жену не допускают никого и считают это делом не христианским. Развод допускают и дают разводную грамоту; однако тщательно это скрывают, зная, что это противно религии и установлениям.
В некоторых случаях мы видим некоторую ангажированность. Например, когда Сигизмунд Герберштейн рассуждает о браках по расчету. В Европе в этот период брак по любви также не был принят; брак был способом укрепить социальное или политическое положение для обоих супругов, это было что-то вроде союза. Так что расчетливые московиты в этом случае никак не могли удивить иностранного посла.
Любовь супругов по большей части холодна, преимущественно у благородных и знатных, потому что они женятся на девушках, которых никогда прежде не видали, а потом, занятые службой князя, принуждены оставлять их, оскверняя себя гнусным распутством на стороне.
Автор записок о России «Состояние Российской империи и великого княжества Московского», французский капитан Жак Маржерет[3] вряд ли мог предположить, что в XXI веке московиты-блогеры будут снимать ролики на YouTube и спорить по поводу достоверности сведений, представленных в его книге, и обзывать друга создателями фейков. На слайде представлена ссылка, при желании можно погрузиться в дискуссию.
В некоторых случаях замечания иностранцев носят характер генерализации, обобщения. Так, например, Адам Олеарий, автор "Описание путешествия в Московию и через Московию в Персию и обратно" увидевшие свет в XVII в., говорит, что русские в танцах не ведут друг друга за руку, а каждый танцует за себя и отдельно. Очевидно, этому путешественнику случалось видеть подобные танцы, и он сделал обобщение. Однако мы знаем, что в русских танцах есть место тактильному контакту, хотя, безусловно, они отличаются от немецких.
Забавное замечание одного русского монаха приводит Адам Олеарий: «и немцы, и другие народы могут спастись, если только души у них русские». Это замечание свидетельствует о том, что русские всегда достаточно терпимо относились к представителям разных народов и этносов. Адам Олеарий также описывает гостеприимство русских. Много внимания он уделяет дешевизне и качеству продуктов – он не единственный иностранец, который отмечает эту особенность. А кроме того, в красках описывает величие, великолепие и деспотизм княжеского двора.
Однако Адам Олеарий также дает и ложные сведения о России, работающие на создание черного мифа. Так, например, на слайде вы видите гравюру из его книги, демонстрирующие бесчинства медведей на Руси.
Вообще, какой бы ни был политический режим в России, на Западе он всегда воспринимался как деспотический. Например, как свидетельствуют исследования Н.А. Ерофеева, И.В.Карацубы, А.Н.Зашихина и др., противопоставление "британская вольность - русский деспотизм" было структурообразующим для информации британской "Россики" со времен Ивана Грозного и до Александра II. В этот период критика политической системы России была смешана с признанием достоинств как государства, так и народа, а порой и с политически ангажированной осторожностью. Самым распространенным являлось сравнение образа правления в России с Византией, Турцией, Ассирией или Персией и характеристика России как "великой восточной державы".
В предисловии к книге Л. Вульфа «Изобретая Восточную Европу» А. Нойман пишет о том, как менялась эта трактовка России в разные исторические периоды: «Неопределенным был ее христианский статус в XVI и XVII веках, неопределенной была ее способность усвоить то, чему она научилась у Европы, в XVIII веке, неопределенными были ее военные намерения в XIX и военно-политические в XX веке, теперь неопределенным снова выглядит ее потенциал как ученика — всюду эта неизменная неопределенность»[4]. Поразительно, что и во время Второй мировой войны правители враждующих стран иногда высказывали о России почти буквально одни и те же суждения. В январе 1942 г. Геббельс сделал такую запись: «От подробностей, которые Зепп Дитрих рассказывает мне о русском народе в оккупированных областях, прямо-таки волосы встают дыбом. Величайшей опасностью, которая угрожает нам на востоке, является тупое упорство этой массы. Оно наблюдается как у гражданского населения, так и у солдат. Попав в окружение, солдаты не сдаются, как это модно делать в Западной Европе, а сражаются, пока их не убьют. В книге «Крест на подсолнухах», автор которой Альдо Дель Монте, а переводил эту книгу наш коллега Леонид Харитонов – описываются события второй мировой войны от лица участника итальянского капеллана. Следует отметить, что несмотря на то, что в книге отсутствует русофобское начало, она очень поучительна и является чем-то вроде дневника, стойкость русских описывается в таких выражениях, как «русские дрались как черти».
Любопытно, например, что в книге «Похождения англичанина Джерома Горсея», опубликованной в XVI в., автор во всех подробностях описывает ужасные пытки при дворе Ивана Грозного. Спорить не будем: Иван Васильевич был суров и скоро на расправу. Однако вызывает удивление, что сэр Горсей так шокирован пытками при дворе русского царя. Для того, чтобы иметь представление о пытках в Европе, можно ознакомиться с работой французского философа Мишеля Фуко «Надзирать и наказывать: рождение тюрьмы» – читать отвратительно, но зато стереотип о варварской жестокости русских, а также о гуманности европейцев рушится с каждой прочитанной страницей.
Сергей Георгиевич Кара-Мурза считает, что черный миф об Иване Грозном создавался с ХVI в. Он стал своего рода символом русской тирании. Профессор Кара-Мурза приводит данные, что масштабы казней при Грозном преувеличены в десятки и сотни раз. С самого начала была дана качественная оценка тирании Московитского царя: «превосходит своей жестокостью Нерона, Калигулу, ... и, наконец, всех тиранов, которые описаны и ославлены историками, а также поэтами». То есть по мировым соревнованиям по тирании наш Иван Грозный занял первое место. Между тем, согласно данным Кара-Мурзы, за 37 лет царствования Грозного было казнено около 3–4 тысяч человек — гораздо меньше, чем за одну только Варфоломеевскую ночь в Париже тех же лет.
Много источников, описывающих Ивана Грозного как садиста. Например, в первой биографии Грозного, изданной на Западе (1585) и написанной, очевидно, в стиле программы «Скандалы, интриги, расследования», говорится, что он любил играть в шахматы и проигравшим отрезал уши, нос и губы. Тех, кто отказывался играть, убивали сразу. Интересно было бы узнать у авторов черного мифа, что происходило с теми, кто выигрывал у царя.
Западные биографы также обвиняли московского царя в жестоком обращении с женщинами, и сообщали, что знатные женщины при проезде царя должны были задирать подол и стоять так, пока не проедет вся свита. Этот факт явно входит в противоречие с историческими данными о том, что знатные женщины на Руси редко покидали свои терема (это, кстати, описывали даже иностранцы) и уж точно не выстраивались на такие оригинальные демонстрации в духе радикальных феминисток.
Как отмечает Александр Филюшкин, на Западе изложение «мифа Грозного» часто завершалось планами военной интервенции в Московию — чтобы «освободить народ, ставший жертвой тирана».
Вольтер, желавший написать историю царствования Петра Великого, получил этот заказ от Елизаветы. Работа началась в 1757 г., из России Вольтеру доставлялись исторические материалы. Ломоносов готовил часть материалов для Вольтера и писал критические замечания на его текст. Ломоносов жаловался на общую тенденциозность труда. В смягченной форме Вольтер следовал той установке, которую выразил раньше в своей «Истории Карла XII, короля Швеции»: «Московия, или Россия … оставалась почти неизвестной в Европе, пока на ее престоле не оказался царь Петр. Московиты были менее цивилизованы, чем обитатели Мексики при открытии ее Кортесом. Прирожденные рабы таких же варварских, как и сами они, властителей, влачились они в невежестве, не ведая ни искусств, ни ремесел и не разумея пользы оных». Дипломаты, именитые путешественники и писатели сообщали о России самые нелепые сведения. В «Записках о России» (1754), хранящихся в архиве французского МИДа, дипломат говорит о русских: «Поскольку они по натуре своей воры и убийцы, то не колеблясь совершают одно или другое из этих преступлений, если случай представится, и это в ту пору, когда они постятся и даже водки себя лишают. Именно в это время напускной набожности особенно опасно находиться на улице в двух городах, в Москве и Санкт-Петербурге; большой риск, что ограбят и даже убьют. В обычае русских убивать тех, кого грабят; в объяснение они говорят, что мертвые не болтают».
Краткий период благосклонности к российской монархии был связан с имперскими амбициями Наполеона. По выражению А. Безансона, «вся Европа поистине теряет рассудок от любви к русскому самодержцу и объявляет его идеальным представителем рода человеческого. Ведь он избавил Европу от тирана Бонапарта, он даровал Польше конституцию». Но вскоре после Отечественной войны 1812 г. русофобия принципиально обновилась. В столицах стали шептать, что Россия планирует создать всемирную монархию и что царь опаснее Наполеона.
А в Англии Черчилль в октябре 1942 г. написал: «Все мои помыслы обращены прежде всего к Европе как прародительнице современных наций и цивилизации. Произошла бы страшная катастрофа, если бы русское варварство уничтожило культуру и независимость древних европейских государств. Хотя и трудно говорить об этом сейчас, я верю, что европейская семья наций сможет действовать единым фронтом, как единое целое под руководством европейского совета»[5].
Исследуя истоки западной русофобии, Григорий Ильич Вайнштейн — ведущий научный сотрудник Института мировой экономики и международных отношений РАН – отмечает ригидность сформированного мифа и считает нецелесообразным тратить усилия на имиджевые кампании. По его мнению, образ любой страны имеет в большей степени иррациональный характер, а значит все наши достоинства и недостатки не отражаются, а преломляются в соответствии с существующими в ином обществе интересами, установками, стереотипами, предубеждениями.
Это не значит, однако, что мы можем успокаивать себя тем, что западные стереотипы не имеют под собой никаких оснований. Как отмечает Вайнштейн, сложная и крайне противоречивая российская реальность при всех ее изменениях постоянно питает воспроизводство западного мифа о России.
Важно также понимать, что не все на западе видят исключительно негативные тенденции в русской политике, социальной сфере или культуре. Американский историк Мартин Малиа считает, что существование в западном общественном мнении ряда расхожих клише относительно нашей страны объясняется скорее проблемами самого Запада, нежели России. Так, западноевропейское общественное мнение, пишет Малиа, традиционно “демонизировало или, напротив, идеализировало Россию” не столько из-за ее реальной роли в Европе, сколько из-за собственных страхов и фрустраций или же собственных надежд и ожиданий, рождаемых в европейском обществе собственными внутренними проблемами.
Восприятие России на протяжении многих веков было для Запада неким средством самопознания. Это было “самопознание от противного”. Реальности царского деспотизма укрепляли западного человека в его приверженности своим просвещенным политическим и социальным институтам. В реалиях советского коммунизма он видел убедительный аргумент, благодаря которому утверждался в выборе в пользу демократии и рынка. Учитывая подобную обусловленность отношения к России собственными интересами и субъективными характеристиками западной аудитории, сегодня трудно рассчитывать на ее объективность и непредвзятость.
По сути дела, Запад не может быть беспристрастным в своем восприятии российской действительности и российской политики, поскольку Россия является для него не просто одной из важных стран мирового сообщества, а скорее неким знаковым явлением.
[3] https://www.vostlit.info/Texts/rus6/Margeret/text1.phtml?ysclid=lfqovki9tg5938589
[4] Вульф Л. Изобретая Восточную Европу: Карта цивилизации в сознании эпохи Просвещения. М.: Новое литературное обозрение, 2003.
[5] Цит. по Бокарев Ю. Открытое общество» и его друзья // Россия – ХХI. 1996. № 5–6.
МГЛУ
