Интервью с ученым секретарем диссертационного совета Верой Сергеевной Страховой

• Тамара Александровна Амирова
• Вера Сергеевна Страхова

Вера Сергеевна, Вы проработали ученым секретарем диссертационного совета более двадцати семи лет. Вы помните день, когда Вас пригласили на этот пост?

Да, это было 27 лет назад. Я очень хорошо помню тот день – 18 сентября 1989 года, мой день рождения. Было прекрасное солнечное утро, поздравления родственников и друзей, когда раздался телефонный звонок и меня попросили срочно приехать в ректорат, где я узнала о своем назначении ученым секретарем диссертационного совета. Тогда я еще не догадывалась, что это существенно изменит мою дальнейшую жизнь.

Председателем совета был назначен доктор филологических наук, проректор по научной работе Сергей Филиппович Гончаренко. Недавно исполнилось 10 лет со дня его кончины в мае 2006 года. Время работы под руководством Сергея Филипповича было «золотым веком» нашего совета и по продуктивности (например, в 1992 г. было защищено 15 диссертаций, в 2002 г. – 18, в 2005 – 23 диссертации), и по той позитивной атмосфере, которую создавал председатель совета. Сергей Филиппович ни разу никого не обидел, даже если ему приходилось говорить кому-то неприятные вещи. Он делал это так, что у человека не оставалось чувства обиды. Дверь его кабинета всегда была открыта, люди получали от него и дельный совет, и реальную помощь. В этом смысле я благодарна судьбе за возможность работать с таким замечательным человеком, крупным ученым, выдающимся поэтом. Кстати, многие стихи Сергея Филипповича были посвящены его друзьям и коллегам по университету, и список этот огромен.

После того как его не стало, председателем совета в течение десяти лет была Ирина Ивановна Халеева, которая очень быстро вникла в специфику работы нашего диссовета. Будучи доктором педагогических наук и председателем соответствующего диссертационного совета МГЛУ, Ирина Ивановна в кратчайшие сроки стала экспертом и в области теории языка, демонстрируя глубокие знания по различным проблемам современной лингвистики. Я всегда получала от нее поддержку и необходимую помощь, поэтому мне как ученому секретарю было интересно работать с таким профессиональным и требовательным председателем.

Кто еще сыграл важную роль в Вашем профессиональном становлении?

Однозначно это помощник ректора Ангелина Владимировна Егорова, более сорока лет проработавшая государственным инспектором в ВАКе, досконально знавшая все тонкости работы с документами и помогавшая всем ученым секретарям, в том числе и мне. Она многому нас научила, поэтому я всегда с благодарностью вспоминаю об Ангелине Владимировне. Она была строга, требовательна, принципиальна, лично проверяла все аттестационные дела перед отправкой их в ВАК.

После Ангелины Владимировны несколько лет помощником ректора по науке была Татьяна Николаевна Полковникова, которая вела огромную консультационную работу с учеными секретарями и помогала вписываться в постоянно меняющиеся обстоятельства.

Вера Сергеевна, а как менялся состав совета за эти годы?

Состав совета менялся и количественно (25-21-27 человек), и в соответствии с изменением номенклатуры научных специальностей. Сейчас в нашем диссертационном совете защиты проходят по трем специальностям: 10.02.19 – Теория языка; 10.02.20 – Сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание; 10.02.21 – Прикладная и математическая лингвистика. Раньше в совете не было специальности 10.02.21, и то, что она у нас есть, – это заслуга Родмонги Кондратьевны Потаповой, потому что именно её кафедра обеспечивает защиты диссертаций по этой специальность в нашем совете. Кроме того, до 2000 г. у нас в совете защищались докторские диссертации по специальностям 10.02.04 – Германские языки и 10.02.05 – Романские языки, соответственно, в составе были специалисты-германисты (М.П. Брандес, М.Я. Блох, А.Т. Кривоносов и др.) и романисты (С.И. Канонич, Л.Г. Веденина, А.Г. Басманова и др.).

Отмечу, что сейчас в МГЛУ работают только докторские советы, которые имеют право принимать к защите и кандидатские, и докторские диссертации. Раньше были кандидатские советы, функционировавшие параллельно с докторскими по одинаковым специальностям.

Нынешний состав нашего совета, включающий 27 человек, из них шесть – преподаватели кафедры общего и сравнительного языкознания, обеспечивает квалифицированную оценку диссертаций по трем специальностям и работает продуктивно: с сентября 1989 г. была защищена 291 диссертация, из них 247 кандидатских и 44 докторских. Много работ мы принимаем из других вузов, поскольку МГЛУ как головное образовательное учреждение всегда активно осуществлял подготовку и аттестацию кадров высшей квалификации. Доктора и кандидаты наук, которые защищались в нашем совете, работают в Чечне, на Украине, в Узбекистане, Казахстане, Грузии, в странах Балтии, в дальнем зарубежье (Япония, Италия, Марокко, Албания, Вьетнам) и, надеюсь, с благодарностью вспоминают годы обучения в докторантуре и аспирантуре МГЛУ.

Как менялся образ диссертанта?

Это очень трудный вопрос, и однозначно ответить на него крайне сложно. Скажу о тех соискателях, с которыми мне приходилось иметь дело, и начну с себя. Я поступила в аспирантуру в 1967 году, сразу после окончания нашего вуза, который тогда назывался МГПИИЯ. Время, свободное от лекций и семинаров, мы проводили в Ленинке, ставшей нашим вторым домом. Смею утверждать, что таким был modus vivendi большинства моих сокурсников, потому что мы встречались в библиотеке почти каждый день. Пропуски лекций, семинаров или опоздания если и бывали, то крайне редко. Во всяком случае, в моей памяти это не зафиксировалось – наоборот, до начала занятия мы обсуждали новые книги, перспективы наших публикаций. Помню, что на первом семинаре я выступала с докладом, не пользуясь конспектом или другими записями. Руководитель семинара Наталия Александровна Слюсарева сказала, что такое рвение излишне. Я говорю об этом, чтобы было понятно, с каким чувством глубочайшего уважения к тем, кто нас учил, стремлением продемонстрировать свою работоспособность и интерес к науке мы приходили на занятия. В памяти остались разговоры о том, что не уложиться с защитой в срок – это ужасно, катастрофа. Возможно, причина таких настроений в том, что многие соискатели были иногородними и проживали в общежитии.

В конце 80-х годов, когда я стала ученым секретарем, аспиранты и докторанты по своему отношению к учебе мало отличались от моих однокашников. Потом все стало постепенно меняться. Не буду говорить о бурных событиях в жизни нашей страны, которые не могли не отразиться на научном сообществе. Необходимость работать (в то время как раньше аспирантам-очникам это запрещалось) привела к известной переоценке ценностей: у многих соискателей защита диссертации перестала быть основной задачей. Теперь даже в отношениях со своими собственными аспирантами не они, а я должна подстраиваться под их рабочий график. К тому же с внедрением в нашу жизнь компьютеров возросла небрежность в оформлении документов. Часто соискатели просто не проверяют набранный текст, который мне приходится постоянно править. Это ужасно!

Утешает то, что остались еще такие соискатели, работать с которыми – одно удовольствие и которые не дают окончательно померкнуть светлому образу современного диссертанта.

Вера Сергеевна, как менялась проблематика исследований?

Проблематика диссертационных исследований в каждом совете определяется набором специальностей, по которым совет имеет право принимать диссертации к защите. В начале 90-х годов, помимо специальности 10.02.19, в нашем совете проходили защиты докторских диссертаций по специальностям 10.02.04 – Германские языки и 10.02.05 – Романские языки (кандидатские диссертации по двум последним специальностям защищались в другом совете с индексом К, а не Д). Традиционно много работ представлялось по психолингвистике и переводу.

При этом невольно задумываешься о роли научного руководителя, чьи исследовательские интересы определяют проблематику представляемых в совет диссертаций.

Например, при жизни выдающихся представителей Московской школы перевода В.Н. Комиссарова, М.Я. Цвиллинга, Г.В. Чернова шел поток работ по этой специальности; А.М. Шахнарович, Ю.А. Сорокин, Е.Ф. Тарасов, Н.В. Уфимцева были основными «поставщиками» диссертаций по психолингвистике.

Бросается в глаза почти полное отсутствие работ по истории и историографии лингвистики. В этом плане я возлагаю большие надежды на доктора филологических наук О.А. Радченко, который всегда интересовался подобной проблематикой и под руководством которого было защищено несколько «исторических» диссертаций в диссовете по прежнему месту работы.

Возвращаясь к формулировке заданного Вами вопроса, отмечу, что проблематика исследований отражает новейшие тенденции в развитии лингвистической мысли. Например, сравнительно новое направление в языкознании – когнитивная лингвистика – представлено серией диссертаций, выполненных под руководством профессора О.К. Ирисхановой, ученицы Е.С. Кубряковой. Разнообразные исследования по прикладной лингвистике ярко выраженного практического характера, результаты которых непосредственно внедряются в деятельность таких ведомств, как, например, МВД, проводятся под руководством профессора Р.К. Потаповой. Целый ряд оригинальных работ по психолингвистике в последние годы успешно защищены аспирантами В.А. Пищальниковой.

В целом тематика представляемых в совет диссертаций отражает интерес ученых к наиболее актуальным, спорным и недостаточно исследованным проблемам теории языка.

Вера Сергеевна, Ваш совет считается очень строгим и пугает многих соискателей. Как Вы прокомментируете такое утверждение?

Думаю, что это преувеличение. Действительно, число поступающих в совет диссертаций стало меньше. Но я не могу сказать, что причина этого – строгость членов совета. Посмотрите статистику по другим диссоветам МГЛУ. Очевидно, это общая тенденция, связанная с тем, что в срок защищаются далеко не все аспиранты и докторанты, о чем я уже говорила. Уверена, что разумная строгость – необходимое условие представления на защиту добротной, отвечающей всем требованиям «Положения о порядке присуждения ученых степеней» диссертации. Не хотелось бы быть ученым секретарем в совете, где пропускают слабые работы. Я испытываю чувство глубокого удовлетворения после каждой защиты, потому что уровень профессионализма и принципиальность всех членов совета вызывают уважение.

Еще раз подчеркну роль председателя совета, который формирует стиль и задает высокий темп работы совета, не позволяя опускать планку.

Вера Сергеевна, в чем уникальность совета?

Вы знаете, любой совет по-своему уникален. Основу нашего диссовета составляют ведущие ученые МГЛУ, известные не только у нас в стране, но и за рубежом, что объясняется спецификой нашего вуза. Члены совета из других организаций для меня давно стали своими. Назову доктора филологических наук, профессора Ольгу Ивановну Максименко из Московского государственного областного университета, не пропустившую за долгие годы ни одного заседания, несмотря на большую занятость в своем университете, где О.И. является заведующей кафедрой и председателем диссертационного совета.

Высочайший профессионализм, чувство ответственности, дисциплинированность, принципиальность плюс человечность и обаяние каждого члена совета, раскрывающиеся в процессе контакта с ними, делают наш коллектив уникальным.

Вера Сергеевна, что самое сложное в работе секретаря?

Выделить самое сложное я не могу, поскольку работа ученого секретаря состоит из одних сложностей, помноженных на ответственность. Так много лет назад сказал академик В.Г. Костомаров на одном из совещаний ученых секретарей московских вузов. Каждый ученый секретарь по-своему смотрит на эту проблему. Лично я в первую очередь назвала бы трудности технического порядка, преодоление которых предполагает высокую степень компьютерной грамотности, а также занимает много времени, поскольку в моем случае с учетом возраста и состояния зрения приходится иногда обращаться за помощью к своим аспирантам, которые не обладают достаточным запасом терпения и энтузиазма.

Не могу не сказать о слишком частом, на мой взгляд, изменении требований к оформлению документов, которых в делах совета огромное количество. Годовые отчеты-хамелеоны, мониторинги, чуть ли не ежемесячно обновляемая форма сопроводительных писем, служебных записок, договоров с официальными оппонентами… А если эти оппоненты иногородние, приходится готовить пакет документов, оформление которых стоит немало времени и здоровья.

Возникают и другие проблемы, о которых предпочитаю сейчас не говорить, чтобы мой ответ на Ваш вопрос не превратился в монолог, похожий на скорбный плач по загубленной жизни. Я не хотела бы, чтобы у читателя сложилось такое впечатление. Это часть моей работы, и ее надо принимать такой, какая она есть.

Каким Вы видите своего преемника?

Из-за моего возраста вопрос о преемнике, а точнее – преемнице, очень актуален. На своем месте я вижу относительно молодую женщину, кандидата или лучше доктора наук, энергичную, хорошо владеющую компьютером, отзывчивую, но принципиальную, а главное – такую, которая может полюбить эту тяжелую, в чём-то однообразную, но такую важную и нужную людям работу.